09.07.2009, 15:59

Уйгурский вопрос – только ли проблема Китая?

ОРЕАНДА-НОВОСТИ Внешнее благополучие Китая и его стремление не выносить сор из избы, скрывая любые разногласия внутри правящей партии и всего государства, или хотя бы приуменьшая их серьёзность показным спокойствием, дало трещину, когда в среду 8 июля председатель КНР Ху Цзиньтао был вынужден покинуть саммит большой восьмерки и вернуться на Родину из-за обострения внутриполитической обстановки на северо-западе страны.

Причиной такого поспешного отъезда стали столкновения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе между китайцами и уйгурами - компактно проживающей в той области нацией, которые начались 5 июля и продолжались несколько дней.

Поводом для воскресных беспорядков послужил конфликт между рабочими на фабрике игрушек города Урумчи, столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), в ходе которого погибло двое уйгуров. Вечером того же дня на улицы вышли тысячи их возмущённых соплеменников, направившихся громить китайские лавки. Силам правопорядка не удалось предотвратить кровопролития, в результате которого, по официальным данным, было убито свыше 150 человек (национальные уйгурские организации за пределами Китая называют цифру в 800 человек) и ранено около 900. В понедельник волнения перекинулись и на другие города края, хотя по масштабам они в значительной степени уступили воскресному погрому. Несколько стихийных митингов были разогнаны, а аресту по подозрению в участии в беспорядках подверглись почти полторы тысячи человек.

Во вторник на улицы с требованиями освободить задержанных вышли митингующие, среди которых было много женщин и детей, однако, требования их не были выполнены. А вечером 7 июля погром устроили уже китайцы, желавшие отомстить уйгурам за воскресные события. Число жертв этого кровопролития пока не уточняется. В городе Урумчи и других городах края был введён комендантский час.

В среду утром китайские власти заявили о стабилизации обстановки, однако, позже поступило сообщение о том, что в район введены войска, а населенные пункты патрулируются подразделениями Народно-освободительной армии Китая. О том, что ситуация остаётся крайне взрывоопасной, свидетельствует и поспешное отбытие Ху Цзиньтао из Пизы в самый неподходящий момент, незадолго до того, как главы стран большой восьмёрки собирались обсудить события в СУАР. Если уж глава Китая не решился заверить своих коллег, что всё происходящее у него под контролем, значит, до восстановления порядка ещё очень далеко.

Волнения в СУАР получили широкий резонанс во всём мире. Митинги в поддержку уйгуров прошли в Норвегии, Голландии, Франции, Турции, Германии, Великобритании и других странах, внешне они очень напоминали выступления прошлого года в поддержку независимого Тибета и проходили под схожими лозунгами. А вот власти многих мусульманских стран, особенно, центральноазиатских, предпочли не замечать происходящего - и объяснение этому будет приведено ниже. Официальная позиция МИД России такова: урегулирование уйгурского вопроса - внутреннее дело Китая. Причины такой позиции вполне ясны, однако, действительно ли это так, и не влияет ли уйгурская проблема на национальную безопасность России?

Для того, чтобы это понять, необходимо немного представлять себе историю вопроса.

Уйгуры - тюркская народность, имеющая достаточно древнюю культуру. Их прародителями считаются воинственные гунны, наводившие страх на всю Европу. Общая численность уйгуров сейчас составляет более десяти миллионов человек, причем основная масса проживает на территории СУАР. Помимо Китая, представители этой народности традиционно проживают в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и Таджикистане. Несколько тысяч уйгуров проживают в России, Туркменистане, Афганистане и Монголии. Большинство из них исповедают ислам суннитского толка.

За более чем два тысячелетия своей истории уйгуры то создавали свои независимые государства, то теряли независимость. Серьёзнейший удар по государственности уйгуров был нанесён в середине XVIII века, когда их земли были захвачены Цинской Империей, а земли, доставшиеся китайцам, они назвали Синьцзян - "Новая граница". Вооружённые восстания регулярно вспыхивали и топились в крови в течение последующих ста с лишним лет, уйгурам то и дело удавалось установить национальную власть, пока карательная экспедиция из Китая во главе с генералом Цзо Цзунтаном не провела массовых этнических чисток.

К этому же времени относится и вовлечение уйгурского вопроса в геополитическую сферу России. В 1871 году русскими войсками в Средней Азии был оккупирован Илийский Султанат - одно из кратковременных государственных образований уйгуров. После заключения в 1879 году Ливадийского договора русская армия была выведена оттуда, а над территориями признавалась власть Китая. С этих пор и до настоящего времени официальная позиция России за редким исключением поддерживала китайскую сторону.

После революции в Китае уйгурское национально-освободительное движение вспыхнуло с новой силой. В результате в 1933 году была провозглашена Восточно-Туркестанская Исламская Республика. Тогдашний военный диктатор Синьцзяня Шэн Шицай заручился поддержкой Москвы. Ему удалось добиться невозможного: на его стороне в одном строю сражались офицеры-белоэмигранты и целый полк ОГПУ! Уйгурское государство не просуществовало и двух лет, а регион на десятилетие оказался подконтролен Москве.

Но вскоре всё изменилось: Шэн Шицуй допустил непростительную ошибку, переметнувшись на службу китайской партии Гоминьдан, которая в то время набирала силу. Тогда руководство СССР сделало ставку на уйгуров. Их снабжали оружием и деньгами, и вскоре силы гоминьдана были выбиты с этой территории. Шицую не помогло даже обращение к Сталину с просьбой о включении Синьцзяня в состав СССР. В 1944 году была образована Восточно-Туркестанская Республика. Однако её судьба была предрешена: компартия Китая сумела узурпировать власть в стране, и Кремль уступил. Строптивое правительство погибло в авиакатастрофе, а ВТР была упразднена.

Коммунистические власти стали вести в отношении уйгуров политику китаизации. Особенно сильно сказались последствия культурной революции, когда были уничтожены тысячи исторических памятников. В регион переселялись миллионы этнических китайцев, так что их численность за это время возросла с 4% до почти 40%.

Во второй половине 1980-х гг. на фоне перестройки в СССР усилился и уйгурский национализм. Отделение от Китая и провозглашение своего государства по примеру центральноазиатских республик показалось им как никогда реальным.

Эмигрантские диаспоры за пределами Китая и подпольные группы в самом Синьцзяне образовали несколько организаций, призванных бороться за независимость всей области, которую они называют Восточный Туркестан. Различались они только степенью боевой активности и религиозного экстремизма.

Пользуясь тем, что во вновь образованных среднеазиатских республиках проживает многотысячная уйгурская диаспора, сочувствующая своим соплеменникам, и несовершенством молодой правоохранительной системы, многие сепаратистские лидеры уйгуров использовали и используют Казахстан, Киргизию и Узбекистан в качестве плацдарма для своей деятельности. И деятельность эта настораживает.

В конце 1992 года Всемирный уйгурский курултай, состоявшийся в Стамбуле, принял решение о переходе к вооружённым методам борьбы. В Синьцзян через среднеазиатские республики начали переправлять крупные партии оружия, а сепаратистские активисты стали использовать помощь радикальных исламистских группировок, имеющих влияние в этих государствах: "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами" и "Исламское Движение Узбекистана". Такое сотрудничество было во многом вынужденным шагом. До этого сепаратистское движение уйгуров не имело религиозной направленности, а сами уйгуры были вполне веротерпимыми. Однако финансирование уйгурских сепаратистов всегда было весьма скудным, а исламисты охотно поддержали наиболее радикальные группировки. К тому же после культурной революции магометанская вера уйгуров стала одним из их ключевых культурных отличий от китайцев.

С 1992 года уйгурскими террористами было совершено более 300 террористических актов в Синьцзяне и за его пределами, зафиксировано несколько десятков нападений с целью убийства ответственных работников и политических противников, несколько налётов на отделения народной милиции и других общественных служб, ими совершались поджоги, отравления и мятежи. В результате всех этих действий погибло и было ранено несколько сот человек, далеко не всегда представлявших китайскую администрацию и даже не только этнических китайцев. Не останавливались террористы и перед осознанным убийством женщин и детей.

Китайская сторона умело использовала этот факт и на фоне обострившейся борьбы с исламским терроризмом после 2001 года получила фактически карт-бланш для силовых ответов.

Параллельно шла работа по дипломатическим каналам, направленная на лишение сепаратистов опоры в Средней Азии.

Китай добился того, что сначала Казахстан, Киргизия и Узбекистан, признали сепаратистские организации Восточного Туркестана причастными к терроризму и запретили их деятельность. Этим и объясняется невнятная позиция стран Средней Азии сегодня. С одной стороны, они связаны дипломатическими обязательствами с Китаем, с другой – не могут проигнорировать настроение многотысячных уйгурских диаспор у себя. Единственное, что сделали официальные власти в Астане - рекомендовали своим гражданам воздержаться от поездок в КНР в ближайшее время и попросили МИД КНР временно усложнить процедуру выдачи виз.

При создании Шанхайской организации содружества КНР добился принятия конвенции "о борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом", сделавшей полностью невозможной существование в государствах ШОС официальных и даже мирных уйгурских организаций. Принимающие конвенцию стороны предпочли не замечать, что такая политика окончательно приведёт уйгурские национальные организации на путь религиозного экстремизма и вооружённой борьбы.

Более того, после волнений в марте 2008 года непримиримая позиция Китая и стран Центральной Азии по отношению к сепаратистам заметно усилилась, и это сделало невозможным принятие единой резолюции по вопросу Южной Осетии и Абхазии, чего так добивалась Россия.

Современный СУАР представляет собой огромный регион площадью 1,66 млн кв. км, что составляет почти шестую часть всей территории Китая. Помимо национального вопроса, здесь существует целый комплекс социально-экономических проблем и достоинств. В частности, в недрах автономии содержится чуть менее 80% всех полезных ископаемых Китая, однако, их добыча осложнена отсутствием в регионе подходящих технических кадров в необходимом количестве – специалистов приходится завозить из Центрального Китая. Это выглядит как "освоение природных богатств Восточного Туркестана этническими китайцами", что не может не сказаться на настроениях в обществе. Ещё один раздражающий фактор - демографическая политика китайских властей. Даже несмотря на то, что ограничение рождаемости распространяется на всех жителей одинаково, национальные меньшинства особенно охотно относят это на свой счёт. С другой стороны, несмотря на все богатства региона и его выигрышное положение с точки зрения торговли, СУАР был и остаётся дотационным регионом, и часть местных элит, даже поддерживающих сепаратизм, не хотели бы лишиться этих дотаций, а вполне ограничились бы национальной автономией с широкими правами местного центра.

Меры и действия репрессивного характера, принимаемые сегодня властями КНР для решения проблемы уйгурского сепаратизма, даже теоретически не могут достичь успеха, если не рассматривать всерьёз возможность полной национальной и культурной ассимиляции или физического уничтожения этой этнической группы. А на добровольные уступки официальный Пекин не пойдёт по внутриполитическим и внутриэкономическим причинам. Игнорирование же проблемы, постоянное признание её Россией делом исключительно Китая неизбежно приведёт к катастрофическим последствиям. Если она не будет решена в течение ближайших 10-15 лет, национально-освободительный характер движения окончательно примет религиозно-экстремистский вектор, и тогда у южных границ России вспыхнет ещё один очаг нестабильности. Учитывая непосредственное соседство региона с восточной, самой неподконтрольной частью Афганистана, не менее взрывоопасным индийским штатом Джамму и Кашмир, а также, принимая во внимание запасы полезных ископаемых, нетрудно догадаться, насколько горячим может стать этот регион. Напряжённость может с лёгкостью выплеснуться в Среднюю Азию, а поток афганского наркотраффика будет почти беспрепятственно идти в Россию. И если Шанхайская организация содружества, в создание которой Россия вложила столько сил и средств, не примет в ближайшее время резолюции, определяющей порядок и характер действий по этой проблеме, то эскалация конфликта в самом сердце Азии вполне может поставить под вопрос существование этой организации.

Юрис Ганс, Ореанда-Новости