СВОДКА НОВОСТЕЙ КУЛЬТУРЫ: Мариинка отпразднует новоселье

Прошедший показ стал первым настоящим представлением на второй сцене Мариинского театра. Несколько концертов, которые были сыграны в новом здании, назывались акустическими тестами - на них оценивалось качество звука. Теперь же пробы закончились и Мариинка-2 предстала перед публикой.

Нежно-медовый оникс, которым отделаны стены вестибюлей, отлично гармонирует в отделке со светлым деревом двухтысячного зрительного зала. А свисающие с потолка длинные нити с хрустальными шариками, в которых преломляется свет люстр, делают атмосферу одновременно праздничной и торжественной.

Куда больше вопросов у петербуржцев вызвал внешний вид здания новой сцены Мариинки. Стоило исчезнуть синему забору, ограждавшему стройплощадку на протяжении последних десяти лет, как Петербург раскололся на два лагеря – сторонников и противников архитектурного решения. Сторонники считают, что театр поступил правильно, выбрав проект в современном стиле, внешне никак не связанный с обликом исторического здания, символизирующий развитие, движение вперёд и отказ от застывших форм. Противники (среди которых, к примеру, директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский) склонны оценивать архитектурный проект как очередную градостроительную ошибку. Те, кто придерживаются этой точки зрения, убеждены в том, что строение, вид которого сравнивали с торгово-офисным центром, изуродовало вид Театральной площади и Крюкова канала.

Однако главным аргументом, который выдвигают защитники Мариинки-2, является невероятная начинка здания. Речь в первую очередь об уникальной многофункциональной сцене, позволяющей моментально менять декорации, моделировать сколь угодно сложный рельеф и решать практически любые сценографические задачи. "Это практически безупречный технологически театр, в котором возможны любые вещи, - поделился своими впечатлениями режиссёр-постановщик гала-концерта Василий Бархатов. — Я просто не могу придумать задачу, которую нельзя было бы решить при помощи этого технического оснащения".

Режиссёр признался, что, работая над режиссурой концерта, он не в последнюю очередь думал о том, чтобы как можно более полно показать все возможности, которые предоставляет новая сцена. При этом, по оценке самого Бархатова, в двухчасовом гала-концерте были использованы в лучшем случае 15% от всех возможностей зала и сцены.

Публику начали удивлять с самого начала: сводный детский хор, исполняющий "Ave Maria" И. С. Баха, оказался распределён по всему залу – дети пели как со сцены, так и из проходов между рядами. Это никак не влияло на качество звука – акустика действительно оказалась выстроена филигранно. На всем протяжении концерта это демонстрировалось не раз. Казалось, были перепробованы все варианты: оркестр играет в яме, оркестр играет на сцене, часть оркестра на сцене, а часть в яме. Всё звучало безупречно.

"На репетициях у меня было полное впечатление, что я нахожусь в концертном зале, - перед началом представления рассказал журналистам известный пианист Денис Мацуев. — Ведь акустика оперного театра и концертного зала – это совершенно разные вещи. Акустика в оперном театре в основном ориентируется на то, что оркестр сидит в яме. Это совершенно другой посыл звука в зал. Но здесь я с первых же звуков поразился: акустика просто удивительная. Даже если вы будете сидеть на последнем ряду галёрки, вы услышите каждую тончайшую ноту".

Позже Мацуев проверил свои слова на практике - с темпераментом скорее джазмена, чем классического пианиста исполнил фантазию Григория Гинзбурга на тему каватины Фигаро из "Севильского цирюльника" Россини. Совершенство акустики парадоксальным образом даже сыграло при этом против музыканта: непрерывные щелчки фотокамер, доносившиеся из шеренги прессы, были слышны, казалось, не только сидевшим рядом зрителям, но и артистам на сцене. Впрочем общего грандиозного впечатления это не портило.

Возможности сцены были задействованы в полной мере: пока одна платформа, на которой застыли исполнители балетного номера, ещё уезжает за кулисы, на другой, величаво появляющейся с противоположной стороны, уже слышна оперная ария или вступает хор. Действо, таким образом, не ограничивалось сценическим пространством, видимым зрителям, а простиралось за кулисы и на весь театр.

Впечатляли и удивляли также декорации, непрерывно сменявшие одна другую. От минималистичного красного задника с контуром бычьей головы в хабанере из "Кармен-сюиты", которую танцевала Диана Вишнева, до копии зрительного зала старой Мариинки. Получалось, что новая сцена символически объединила два зала, старый и новый, напоминая, что театр един.

Хореографическая миниатюра "Павлова и Чеккетти", безупречно исполненная Ульяной Лопаткиной и Виктором Барановым, была накрыта огромным зеркальным экраном. Зрители одновременно видели танцоров и в обычном ракурсе, и сверху. Когда на сцену вышел Рене Папе, исполнявший арию Мефистофеля из "Фауста" Гуно, то между ним и хором повисли сверкающие нити, по которым словно бы метались языки пламени.

По-настоящему оценить размеры новой сцены - 80 метров в глубину - публика смогла во время сцены коронации из оперы "Борис Годунов" М. Мусоргского. Огромный хор и живописные декорации давали возможность поверить, что солист Евгений Никитин действительно поёт на Красной площади.

Самых бурных оваций удостоились Пласидо Доминго с арией Зигфрида из вагнеровской "Валькирии" и Анна Нетребко, эмоционально представившая леди Макбет из оперы Верди.

"Вся сила этого гала-концерта в том, что он полностью сделан силами Мариинского театра, - отметил режиссёр Василий Бархатов. – Здесь нет приглашённых солистов. Это всё люди, которые посвятили себя Мариинке, либо действующие солисты, либо друзья театра. Пласидо Доминго, к примеру, был первым иностранцем, который спел в Мариинке, а сейчас он возглавляет общество друзей Мариинского театра. Рене Папе тоже здесь пел не меньше, чем все остальные артисты".

Кульминацией вечера стало коллективное исполнение финала оперы "Иоланта", в процессе которого оркестровая яма поднялась на уровень сцены и маэстро Валерий Гергиев смог получить заслуженную овацию.