ОРЕАНДА-НОВОСТИ. Александр Филиппенко - легенда для многих поколений зрителей и народный артист Российской Федерации - 4 октября 2010 года представил в Санкт-Петербурге на сцене Большого драматического театра им. Товстоногова новую программу "У автора в плену". Вашему вниманию предлагается эксклюзивное интервью Александра Филиппенко  информационному агентству "Ореанда-Новости":

- Александр Георгиевич, почему для Вашей программы выбрано такое необычное название?

- Помните строчки: 
"Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты - вечности заложник
У времени в плену"?  Так нас учили в Щукинском училище - "Идите от автора, внимательно вчитывайтесь в произведение, и потом будете строить уже что-то сверху ещё, что-то добавляйте своё". Авторы программы - классики, которые остаются в веках, и каждый раз их произведения высвечиваются какой-то новой гранью.

Всё это зная и понимая, что может быть приятней для актёра выходить на сцену БДТ и читать Гоголя, Зощенко, Довлатова? Что может быть ответственней? Никакой зависимости актёра я не вижу. Потому что всё равно на сцену буду выходить я, со своим мировоззрением, со своими ощущениями. И авторы, жившие в разное время, мне только помогают. Бывает, после концерта говорят: "Неужели это Гоголь написал, неужели это Зощенко написал? Как звучит современно Довлатов". Это самая большая похвала. 

- А произведения для программы Вы выбираете сами?

- В основном сам. Но я выслушиваю советы друзей, которым доверяю. В этой программе есть рассказы Зощенко 1929 года, которые мне посоветовали друзья и зрители. И я вдруг неожиданно для себя в них что-то открыл.

- Да, Зощенко сейчас очень актуален.

- Ещё в программе есть "Театральный разъезд" Гоголя, и заключительная глава первого тома, и второго тома. Эта же программа, которую я сыграл в БДТ, потом выйдет как сольный концерт в зале Чайковского в Москве в феврале. А потом в Самаре, в филармонии, где тоже объявлено: "У автора в плену".

- В 1998 году за моноспектакль "Мёртвые души" Вам присуждена Государственная премия Российской Федерации. Чем поразил Вас Гоголь? Что подвигло обратиться к его текстам?

- Гоголь рассматривал театр как некую кафедру, с которой можно обращаться к современному зрителю и к своим современникам. Так и я рассматриваю. У Гоголя я нахожу именно те тексты, которые мне и приятно говорить, и приятно нести в зрительный зал.

Повторю, классика - потому и классика, что она в каждый период высвечивает какие-то проблемы, с которыми мы мучаемся сейчас. Ещё в 1842 году Гоголь написал: "Подумайте не о мёртвых душах, а о своей живой душе. Пока не будет благоустройства душевного имущества, не будет благоустройства земного. Дело не в этом имуществе, из-за которого люди спорят и режут друг друга. "Старик прав, - подумал Чичиков. – Пора на другую дорогу". Вот так: чтобы каждый задумался - главная моя задача.

- Люди какого возраста сейчас больше ходят на Ваши выступления, на какого зрителя рассчитаны Ваши спектакли?

- Я стараюсь, чтобы была хорошая, точная афиша. Когда стоит: "Гоголь, Зощенко, Довлатов" или "Аксёнов, Высоцкий, Окуджава, Левитанский, Жванецкий, Довлатов", то ясно уже, какой придёт зритель, или родители возьмут детей и приведут сюда. На это я и надеюсь. 

- Очень важно прививать любовь к хорошей литературе, театру, истории, И хорошо, когда родители стараются рассказывать, что помнят из своей молодости...

- Это сложная проблема. Сейчас просто на глазах историю передёргивают, факты переставляют. Пишут историю по-новому, как будто уже живых свидетелей не осталось. А молодёжь кивает, поскольку нет культуры диалога. Нет вообще диалога. Об этом не говорят.

Недавно в Казани был на фестивале с потрясающим девизом: "От диалога культур - к культуре диалога". Это относится и к актёрам, которые выступают со сцены, что и как они говорят в зрительный зал. Это так тривиально и понятно:
"Каждый выбирает для себя -
Женщину, религию, дорогу,
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя". И это в первом подтексте всех моих спектаклей: "Задумайтесь!".

Мыльные оперы, низкопробные развлекательные шоу захватили телевидение, эстраду. Поэтому моя главная задача - вызвать раздумья у зрителей, и они решают, они делают выбор: что сдать в архив, а о чём спросить родителей, бабушек и дедушек, узнать из других источников. Я рассказываю про август 1968-го. Это великое потрясение всего нашего поколения. Танки в Праге. Мои юные зрители, даже их мамы этого не знают. Значит, бабушки и дедушки расскажут. Или пусть сами ищут правду.

- Когда Вы читаете, зритель видит каждого персонажа лучше, чем, если бы смотрел фильм, и понимает, что классики писали о том, что вечно с нами. Как Вам удаётся настолько зрительно читать со сцены тексты Гоголя?

- Ещё в студенческом театре МГУ я играл в вечере классической русской сатиры. И тогда, в 60-е годы, мы на советской сцене играли Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Платонова, и Зощенко "Голубую книгу". С тех пор существует эта любовь. А то, что у зрителей возникает свой видеоряд к ним, - это ж прекрасно!

- Помните Ваше первое выступление на сцене?

- Я начинал во Дворце пионеров в 1959 году, выступал в литературно-музыкальных композициях. Читал "Гармонь" Твардовского, а пионерка из баянистов играла мне. Так вот с тех пор и шло. Потом были успехи в агитбригадах - мы пели раннего Окуджаву, Визбора, а я читал стихи. Сейчас это же просят.

Как сейчас помню первое выступление в Алма-Ате. Мы из Дворца пионеров едем на концерт. Сказали: "С программой в погранучилище", а мы едем в другую сторону. Приезжаем - ворота огромные, колючая проволока, сверху надпись: "Честный труд - дорога к дому". И всё, как у Довлатова - одни ворота, предбанник, вторые ворота. Заезжаем, нас спрашивают: "А кто будет концерт вести?" - "А вот наш девятиклассник Александр Филиппенко". - "Так, Александр, товарищами не называть!" А первое слово ведущего: "Дорогие товарищи, начинаем наш концерт". И там я тоже читал Твардовского. Это было давно...

Потом был физтех. Я выступал в студенческом театре. Но запомнилось, когда меня, первокурсника, проводили тайно аспиранты, шестикурсники на семинары физпроблем Капицы и Ландау, не на все, на один-два. Но я счастлив! Атмосфера - вот, что осталось от того. Свобода мысли и свобода открытого диалога. Чему научил физтех? Прежде всего, через двадцать секунд уже слышать, с кем ты имеешь дело, понимать уровень этого человека. В этом опыт физика.

Дальше был Театр на Таганке. Это золотые годы. Я параллельно учился в Щукинском училище. В большинстве актёры Театра на Таганке были из Щукинского училища. Это очень важно, когда одна актёрская школа. Я встретил пятилетие и десятилетие Театра на Таганке. Потом так случилось, видимо, судьба уберегла меня, перешёл я в театр Вахтангова, ещё до этих всех раздраев и разногласий в Театре на Таганке. По обе стороны остались мои друзья. Я с Давидом Боровским с тех пор подружился, и  благодарен судьбе, что так случилось. Было кому позвонить, с кем посоветоваться, попросить помощи. И с Золотухиным мы до сих пор с удовольствием встречаемся, играем в одних концертах. Многих уже нет…

- С Владимиром Высоцким Вам доводилось играть в одном спектакле? Каким он Вам запомнился?

- В одном концерте мы выступали с Высоцким. В Питере были у нас знаменитые гастроли в 73 году с Гамлетом. Были наши концерты. Много было приключений, но это отдельная история. А по поводу Высоцкого просто опять на глазах произошла подмена... Уже отмечали памятную дату, 30 лет без Высоцкого.

-  Его представляют сейчас другим, чем он был тогда?

- Не то слово… Сейчас  в программе "Демарш энтузиастов" есть огромный блок, где я говорю о Таганке, там есть стихи Высоцкого, и песня, и "Быть или не быть". И слушая все эти произведения, людям надо решать: "достойно ли смиряться под ударами судьбы иль надо оказать сопротивленье"? Вот о чём речь. И повторю: я благодарен судьбе за то, что в начале семидесятых работал на Таганке. Я был занят в "Гамлете" в постановке Стуруа, играл Клавдия, Тень отца Гамлета. Помню: "Лежал убитый Клавдий" на подмостках БДТ, а в зале были овации, и я думал: "Ну что может быть выше для актёра: играть Шекспира в  БДТ и получать аплодисменты?!".

- В каком жанре Вам интереснее всего работать - в театре, кино или в моноспектаклях?

- Это всё разные планеты. К каждому искусству есть свой интерес. Эстрада - это время больших концертов. Тысячный зал внимает, голос актёра-чтеца и музыка. Конечно, огромная затрата энергии. Но удовольствие тоже огромное, если удавалось, чтобы зал на 20 секунд или на полминуты вдруг задержал дыхание. Недаром же у Юрского первая  книга: "Кто держит паузу".

Люблю театр. Сейчас раз в месяц играю "Один день Ивана Денисовича" в маленьком авангардном театре "Практика". Есть такой театр в Москве, который себя позиционирует как театр новой драмы. Два часа идёт этот спектакль без перерыва. Молодёжь смотрит на это как на что-то татаро-монгольское: "Этого не может быть! Этого не бывает". Смеются в середине спектакля, где Солженицын с иронией написал некоторые фразы. А в конце узнают, куда их привели. К этому я и веду. И с чувством выполненного долга - домой.                       

- Какой моноспектакль у Вас в ближайших планах?

- В скором времени читаю Есенина. Возможно, будем весной в Петербурге. Привезём эту программу, будем играть Шостаковича и на афише будет: "Солженицын, Шостакович".

- Насколько важна для актёра роль режиссёра и с каким режиссёром Вы хотели бы поработать?

- В Интернете висит неполная цитата Калягина о том, что мне не нужны режиссёры в моих монопроектах. Это неправда, обязательно нужен человек, режиссёр, который из зала смотрит на тебя. Иногда это бывает моя дочь, которая, как звукорежиссёр, со мной часто выезжает, и подсказывает как лучше. У Калягина там сказано, что только одного человека слушается Филиппенко - это Роберта Стуруа, который сейчас поставил Шекспира на сцене театра ET CETERA, и Калягин играет там главную роль. Белой завистью завидую счастью работать с такими режиссёрами, как Роберт Стуруа, и с такими партнёрами как Александр Калягин. Был бы рад работать с Виктюком. У меня уже пятая или шестая работа с Романом Григорьевичем.

- Режиссёр - тоже автор. Зависим ли от него актёр?

- Как не зависеть от режиссёра? НАДО ЗАВИСЕТЬ от режиссёра, который на первом этапе выстраивает всю формулу. Актёр должен понимать своё место в формуле. 500 раз я об этом повторяю. Важно понимать формулу Стуруа, Виктюка, Эфроса. Это важно. У каждого режиссёра есть своя формула, и он подбирает людей, которые её понимают. А понимать - значит сознательно творить на неё. На сцену выхожу я, и получаю все аплодисменты и все цветы я, а не режиссёр, к сожалению. Но это я внутренне знаю, и разделяю всегда с ним эти победы или неудачи.

- Какие последние роли Вам больше всего запомнились?

- Одна из моих последних работ - "Один день Ивана Денисовича". Мы начинали с Давидом Боровским, который как сценограф собирался мне помочь, и как режиссёр. К сожалению, уже не стало великого Давида. Сын его - Александр мне помогал в этой работе в дальнейшем. Если будет ещё и телевизионная версия, то обязательно должен быть человек, который будет подсказывать актёру.

- Александр Георгиевич, а в кино Вы часто снимаетесь в классике?

- Я участник двух вариантов фильма "Мастер и Маргарита". И я счастлив, что участвовал в этих фильмах с такими великими партнёрами. И то, что у каждого режиссёра есть своё восприятие романа Булгакова "Мастер и Маргарита" - это ведь хорошо.

- Какую роль считаете своей удачей?

- Так все роли! В первую очередь, конечно, это "Мой друг Иван Лапшин", потом - "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Я приготовил за это лето свой киновечер, раньше мы с Клямкиным это делали. Он на DVD перенёс 12 отрывков из разных фильмов моих, где я -  командир подводной лодки, Кощей Бессмертный, мои роли в двух вариантах "Мастера и Маргариты", фильм Бортко. Все роли мне приятно вспоминать, но повторяю, отдельной строкой идёт "Мой друг Иван Лапшин". Сейчас играю графа Толстого, начальника Тайной канцелярии, в фильме о последних годах Петра и восхождении Екатерины. 

- Успешных Вам съёмок! И большое спасибо за ответы и Ваш талант, который радует миллионы Ваших поклонников из самых разных стран, где любят Ваше творчество!

Ирина Гальчинская, Ореанда-Новости